Мало, что есть приятнее чувства, когда находишь свое место. Ранее о службе в Овервотч мужчина не думал. Слышал истории о них, изредка видел репортажи об их успехах в новостях, но оставался приверженцем старой поговорки «где родился - там и пригодился». Райнхардт сомневался в том, что каждый в известной организации - настоящий герой. Где доказательства, что их неисчислимые заслуги - правда? Может, всем вокруг лишь пускают пыль в глаза красивыми речами про храбрых защитников. Да и вообще там одни девчонки, уж точно для красивой картинки. Поистине доблестно - сражаться бок о бок со своими сослуживцами на поле боя. Поэтому, когда он узнал, что Бальдерих собирается вступить в ряды Овервотч, то даже почувствовал укол обиды. Ради чего он готов оставить Германию, за которую всегда с такой гордостью сражался?

Та самая злополучная битва при Айхенвальде все расставила по своим местам, против воли Райнхардта. Держа в сжатой в кулак ладони жетон покойного наставника, он не мог сомневаться в том, что должен сделать. И хотя после похорон то и дело посещали самые мрачные мысли, Вильгельм почти справился со своим горем, когда прибыл на базу Овервотч. Несмотря на то, что приехал он на замену Бальдериху, ему могли надменно отказать, сказав что-то вроде: езжай-ка, ты, дружок, домой. Могли бы, но Райнхардт, уверивший сам себя в том, что должен сюда попасть, проявил настойчивость и задействовал все свое обаяние. Его имя не было на слуху как имя фон Альдера, но послужного списка и заслуг хватило, чтобы убедить остальных в том, что здесь он пригодится.

Оставалось только самому поверить в то, что работа в Овервотч действительно послужит на благо. Райнхардт скучал по своему скромному дому в Германии и рыбалке по выходным, но смена обстановки явно пошла на благо и от печали вскоре не осталось ни следа. К нему вернулся привычный бойкий настрой, когда он начал знакомиться с новыми сослуживцами. Издалека он с подозрением всматривался в каждого, пытаясь переварить мысль, что вскоре с этим человеком он будет по одну сторону баррикад. Но стоило кому-то заговорить с «новеньким», как он тут же расцветал и начинал надоедать новому знакомому своими россказнями так, словно их уже связывает многолетняя дружба. В этом был весь Райнхардт. Не прошло и недели, как он почувствовал себя в своей тарелке. Каждый кого он встречал казался искренне настроенным на славные сражения и достойные поступки, а это мгновенно подкупило. Больше всех его поразил Торбьорн, который несмотря на свой рост, оказался таким же бойким и решительным как Райнхардт.

Знакомство с Аной не было выдающимся или самым запоминающемся, но даже спустя годы воспоминание о нем отзывалось в сердце теплотой. Прогуливаясь по штаб-квартире, он завернул на кухню, чтобы проверить, кого может там встретить, ну и заодно налить кофе. В последнее время Райнхардт полюбил кофе, особенно холодный. На кухне он встретил лишь одну очаровательную незнакомку, в которой сразу же узнал заместителя Моррисона, ведь вдоволь насмотрелся на фотографии в холле.

— Ана Амари! Премного наслышан.

Мужчина одарил ее самой обаятельной из своих улыбок и уселся за стол. Прежде он мало общался со снайперами, встречал только таких как он сам - вояк с передовой, рвущихся в ближний бой и готовых стоять до последнего. Но о талантах Амари он и впрямь был наслышан, причем еще до вступления в Овервотч. Меткий стрелок, умный тактик и просто умница. Оставалось пока что верить на слово окружающим, потому что единственное в чем Райнхардт мог точно не сомневаться, увидев ее вживую - так это в ее приятной внешности. И как только другие мужчины не переживают за таких хрупких девушек во время миссий, пусть даже те и не вылезают на передовую?

— Пугающе быстро привыкаю! Люди у вас приветливые, а главное храбрые и настроенные на славные победы. Уверен, вместе мы многого достигнем.

Райнхардт подмигнул и коротко посмеялся. Когда Ана предложила чай, он счел невежливым отказать ей и кивнул.

— Ну, это можно, спасибо.

В приятной компании почему бы не поговорить за чашечкой чая? И только спустя много месяцев Райнхардт признался Ане, что в день их знакомства вполне убежденно считал чай своим самым нелюбимым напитком.